Нецензурное чтиво

Есть хороший рассказ у Норвежского Лесного на тему журналистики. Точнее, о будущих журналистах ;)) Мы, конечно, на журфаке не учились, хотя Фи может похвастаться тем, что однажды на журналистской почве ездила на халяву в Артек, а Ишка некоторое время занималась бумагомарательством в газете "Новости" ;)))) Скромные мы... Но это было давно, поросло плесенью, стало неправдой, а рассказ все ж неплох. Надеемся, нам простят передирание ;)))

Акулы пера

Дверь аудитории приоткрылась, чтобы впустить тронутого сединой человека с умным лицом и большой пачкой бумаг в левой руке. Человек вошел, вернул дверь в исходное положение, положил бумаги на стол, пристроил себя в офисное директорское кресло с высокой спинкой, протер очки, несколько раз хлопнул веками, и его оценивающе-критичный взор скользнул по ненамного присмиревшим физиономиям присутствующих. Полтора десятка представителей растрепанно-нагловатого московского студенчества нехотя прервали увлекательнейшую беседу, уронили насупившиеся подбородки в ладони, уныло наморщили подающие надежды лбы.

Если бы профессор был старым волком, он бы наверняка одним-единственным неуловимым для человеческого глаза движением оказался на вершине скалы, вытянул вперед шею, напряг уши, вздыбил шерсть на загривке и сотряс застывший над окрестностями воздух пронзительным воплем отчаяния, заставляющим все живое вокруг бросить свои дела, прикусить язык, зарыться поглубже в землю и задуматься о вечном...

Но, как вы наверняка уже догадались, профессор не был старым волком и ничего из перечисленного выше не предпринял; напротив, он лишь привстал со своего места, оперевшись кулаками на скрипнувшую крышку стола. Пятнадцать пар глаз престарелых тинэйджеров излучали покорность и смирение.

- Здравствуйте, - профессор потер переносицу, поправил очки и взял из принесенной пачки лист, лежавший сверху. - Все в сборе?

- Все, вроде... - неуверенно донеслось из задних рядов.

- Прекрасно, - поморщился профессор, блуждая взглядом по бумаге. - Итак, каждый из вас решил всерьез заняться журналистикой. Профессия эта, как вы уже, наверное, успели заметить, требует усердия, изобретательности, настойчивости, хорошей памяти, умения общаться с людьми и многого, многого другого. И в первую очередь - трудолюбия. Я прошу вас всегда помнить об этом. Далеко не все будет получаться, придется пережить много разочарований - ваши статьи не станут публиковать, платить будут мало. Редакторы сочтут вас бездарностями, читатели - занудами. Далее - вы познакомитесь с актерами-педерастами, политиками-проститутками, организованной преступностью, продажной милицией, пьянством, наркотиками, кожными заболеваниями, геморроем, родильной горячкой, огнестрельными ранениями, а также с некоторыми моими старыми друзьями. Кроме того, время от времени вам будут набивать морду в подъездах, на презентациях, в театрах, на выставках и в других интересных местах - одним словом, всюду, куда вас занесет ваш профессиональный долг. Но всегда помните о главном - трудолюбие, трудолюбие и снова трудолюбие!

На слове "трудолюбие" лики студентов мгновенно скуксились, будто их сбрызнули смесью боржоми, уксуса и лимонного сока. Кто-то громко вздохнул.

- Итак, - продолжил профессор, - ровно месяц назад вы получили задание узнать, кто такой Александр Сергеевич Пушкин. Начнем по порядку, - профессор сперва посмотрел на крайнюю слева парту, потом к себе в бумажку, - пожалуйста, Маргарита Семеновна.

- Маргарита Семеновна Двубортникова, - с ужасом произнесла до смерти перепуганная студентка. - Весь месяц я пыталась узнать что-нибудь о... - она исподтишка заглянула в пудренницу - ... об Александре Сергеевиче Пушкине. Я бродила по московским улицам, читала газеты, слушала радио, встречалась с интересными людьми...

- С Кушаковым она встречалась, - как бы между прочим заметила соседка
Маргариты Семеновны, нервно покусывая губы. Развалившийся
напротив Кушаков поправил галстук, пригладил волосы и с умилением
принялся разглядывать то правый ботинок на собственной ноге, то
соседку Маргариты Семеновны.

- Вера Петровна, прошу вас, не перебивайте, - профессор с упреком
посмотрел на соседку Двубортниковой. - Валерий Сергеевич, -
укоризненный взгляд в адрес Кушакова, - не отвлекайтесь. Итак...

- Я бродила по московским улицам, слушала радио, - на глаза
Двубортниковой навернулись слезы, - музыку слушала... В зоопарке
была... Обезьянку с рук импортным печеньем кормила, а она мне колготки
порвала... - по щекам студентки покатились слезы, и она замолчала.

Минуты четыре профессор массировал преждевременно поседевшие виски.

- Что-нибудь еще? - довольно сухо спросил он.

- Весь месяц я пыталась... - разрыдалась Двубортникова, - Кушаков... Подлец, подлец... - она захлебнулась слезами, прижала к вздрагивающей груди пудренницу и выбежала из аудитории.

Профессор тайком измерил пульс.

- Вера Петровна, прошу вас.

- Вера Петровна Антилопова, - обнажила зубы пышущая здоровьем и усердием недокрашенная блондинка. - Получив задание, в тот же день я подписалась на восемь газет и четыре еженедельника. Каждое утро вырезала интересные заметки, выписывала в тетрадь имена авторов. Начала вести дневник, в который заносила впечатления от прочитанного, - Антилопова победоносно огляделась по сторонам. - Об Александре Сергеевиче Пушкине за последний месяц никто ничего не писал, - торжественно закончила соседка сбежавшей Двубортниковой. - У меня все.

Профессор сосчитал про себя до двадцати.

- Денис Иванович.

- Денис Иванович Полосин, - почесал за ухом высокий молодой человек в очках. Порывшись в карманах, он извлек оттуда несколько принтерных распечаток, коробку дискет и два компакт-диска. - База данных МГТС, - задумчиво начал очкарик. - Информация от четырнадцатого марта тысяча девятьсот девяносто, - молодой человек посмотрел на часы, - шестого года. Из зарегестрированных в Москве жителей системе известны шестьдесят семь мужчин в возрасте от двух месяцев до девяноста двух лет, носящих фамилию Пушкин. Из них шестнадцать являются Александрами, а четверо - Александрами Сергеевичами. Мне удалось встретиться...

- Достаточно, - профессор спрятал лицо в ладони. - Я, разумеется, понимаю... Но всему есть предел... Это просто черт знает что такое! Скажите, - он швырнул очки на стол, - кто-нибудь, хоть один из вас, догадался сходить в библиотеку?

Кушаков поправил галстук, пригладил волосы и вытянул вверх указательный палец.

- Странно, - пробормотал профессор. - Валерий Сергеевич, не могли бы вы нам рассказать, кем был Пушкин.

- С удовольствием, - ослепительно улыбнулся Кушаков. - Александр Сергеевич Пушкин - великий русский поэт.

- Невероятно, - прошептал профессор. - Валерий Сергеевич, прошу вас, расскажите коллегам, каким образом вам удалось получить эту информацию. Я уверен, они просто сгорают от любопытства. Хорошо?

- Охотно, - с улыбкой согласился Кушаков, - нет ничего проще. Я переспал с нашей новой библиотекаршей.

В аудитории повисла долгая томительная пауза. Было слышно, как между оконными рамами жужжит неизвестно как залетевшая туда муха.

- Та-ак... - неожиданно выдохнул профессор. - Кто еще знает, что Александр Сергеевич Пушкин - великий русский поэт?

Руки подняли четверо: Мария Дмитриевна Кобелева, Антонина Владимировна Степанова, Светлана Викторовна Безрукова и Дмитрий Николаевич Носиков.

Некоторое время профессор колебался. В конце концов, он кивнул в сторону Кобелевой:

- Как вы это узнали, Мария Дмитриевна?

- Я... - Кобелева смотрела в угол и крутила ручку сумочки, - я переспала с Кушаковым...

Что-то кольнуло профессора в сердце.

- Антонина Владимировна?

- Да. С Кушаковым...

- Светлана Викторовна?

- С ним...

- Дмитрий Николаевич? - профессор с надеждой посмотрел на Носикова.

- Я... Тоже... - запинаясь признался юноша.

- Что - тоже? - заорал профессор.

- Ну... Того... С Кушаковым... Переспал... - промямлил косноязычный Носиков.

Если бы профессор был старым волком, он бы наверняка одним-единственным неуловимым для человеческого глаза движением оказался на вершине скалы, вытянул вперед шею, напряг уши, вздыбил шерсть на загривке и бросился в пропасть, сотрясая застывший над окрестностями воздух пронзительным воплем отчаяния, заставляющим
все живое вокруг оставить свои дела, прикусить язык, зарыться поглубже в землю и задуматься о вечном...

- А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! - профессор обхватил руками седую голову и выбежал из аудитории.

Было слышно, как между стекол сердится муха. Валерий Сергеевич поправил галстук, пригладил волосы и смахнул пылинку с носка своего правого ботинка. Вера Петровна шумно вздохнула. Дмитрий Николаевич посмотрел в окно и обиженно проворчал: